Рассказ о враче для спасателей и спасенных им людях
Свои зовут его «доктор» или просто «док», по паспорту он Петр Васильевич Степочкин, по записям в трудовой — водолазный врач, спасатель и врач скорой помощи. Спокойный, уверенный, рассудительный — так описывают его коллеги из Байкальского поисково-спасательного отряда МЧС России.
Петр Степочкин родился в деревне Гладкий Мыс Красноярского края. В его родне не было медиков, только бабушка имела уникальную способность останавливать кровь при глубоких рассечениях косой и вытаскивала тончайшие соринки из глаз колхозников. В 1980 году молодого человека призвали на службу в одну из хабаровских частей. Готовность выполнить первый в своей армейской жизни приказ определила будущее Петра Степочкина и обозначила место службы — учебная часть санинструкторов.
— Тот день стал поворотным в жизни, — рассказывает о вхождении в профессию Петр Васильевич. — Один командир построил нас, новобранцев, и спросил: «Кто сможет перепрыгнуть через табуретку?». Табуретки стояли прямо в дверном проеме. Я сразу сказал: «Могу» — и выбежал из строя, чтобы прыгнуть. Командир поймал меня буквально за шиворот: «Верю!» И позвал медика нашего: «Федор, забирай его — санинструктором будет». Так я попал в учебку санинструкторов. Там научился всем азам первой медицинской помощи, так по жизни и оказываю первую помощь… Видимо, это была судьба.
После увольнения в запас Петр Степочкин уже твердо решил, что будет поступать в медицинский институт Красноярска: «Я хотел быть хирургом, но конфликт с преподавателем переменил планы — стал терапевтом. После окончания вуза меня с первой женой и сыном отправили по распределению в Улан-Удэ. А там выбор был небольшой — психиатрия или скорая помощь. Я выбрал последнее — романтика потянула».
Своего первого пациента Петр Васильевич помнит очень хорошо: «Это была 6-летняя девочка, у которой случился приступ эпилепсии. Помню ее столько лет, хотя ничего сложного в том вызове не было». Петр Васильевич работал на скорой в неврологической бригаде, и воспоминания о тех днях у него положительные, несмотря на тяжелые 90-е: «Нам всего хватало. Не было перебоев с лекарствами, бумагой, с чем-то еще». К слову, отработав 4 года, он попытался уйти в рефлексотерапию, прошел специальное обучение, затем был приглашен в реанимацию, но в итоге вернулся на скорую.
— Это были самые сложные времена, когда вместо зарплаты выдавали карточки, отоваривать которые мы ходили в специальный магазин, где были домовые цены. Выбора у нас не было, так и выживали, — вспоминает Петр Васильевич. — Я к тому времени женился второй раз, родился второй сын, позже — дочь. Поэтому, когда мне предложили работу в Бурятской поисково-спасательной службе, я согласился — это были живые деньги, хоть и совсем небольшие: мы делили полставки на двоих-троих врачей со скорой.
В основном это были медосмотры спасателей, но случались и выезды. Однажды доктор Степочкин сопровождал сотрудников спасательного отряда на тренировочные прыжки с парашютами: «Посмотрел ребят, измерил давление, допуски сделал. Выхожу на улицу, а один из спасателей спрашивает: «Прыгать будешь?» Я не успел ответить, как он на меня парашют надел и говорит: «Бежим!» Я за ним, он по пути рассказывает, как все происходить будет… В общем, опомнился я уже в самолете, когда высоту набрали. При этом как из самолета выскочил, не помню, зато все остальное вызвало такой восторг — не описать! Я кричал от захлестывающих меня чувств так, что даже парни-спасатели напугались».
Это были те эмоции, которых недоставало в работе на скорой. Еще Петр Васильевич вспоминает, как спасатели взяли его с собой на трехдневный выезд. Тогда под лед провалилась машина с 6 мужчинами. Предстояло вытаскивать их с 40-метровой глубины.
— К тому времени я повидал уже немало трупов, но таких чувств не испытывал. Был 1999 год, и я впервые на машине выехал на лед Байкала. 19 апреля он был уже довольно хрупким — было ужасно страшно. Трещины, промоины, веревки торчащие, приоткрытые двери машины, чтобы выпрыгнуть, если что…
После этих впечатлений доктор Степочкин ни секунды не раздумывал, когда ему предложили стать полноценным членом Бурятского поисково-спасательного отряда. И с 22 апреля 1999 года у Петра Васильевича начался новый этап — спасательский. Чуть позже он с семьей переехал в Иркутск и вступил в ряды Байкальского поисково-спасательного отряда МЧС России, а пока снова учился и стал водолазным врачом.
Оказать помощь пострадавшему водолазу важно в первые часы, тогда она будет эффективной. Основная проблема людей этой профессии — декомпрессионная болезнь, возникающая при резком всплытии. «Когда водолаз уходит под воду, в его крови растворяются инертные газы. С каждым метром погружения газа в крови становится все больше. Если в этот момент водолаз резко всплывает, то пузырьки газа попадают в сердце, легкие, перекрывают кровоток, пережимают нервы, у человека перестают функционировать органы, мышцы… Водолаз может даже погибнуть». Чтобы этого не произошло, у спасателей есть специальные барокамеры. Человека помещают в капсулу и создают нужные условия, в итоге происходит рассыщение газовых пузырьков — функции восстанавливаются.
У Петра Степочкина был пациент, которого он называет «водолаз-хулиган из Братска». После очередного погружения он заработал себе декомпрессионную болезнь — нижняя часть его тела просто отказала. Врачи братской реанимации оказались бессильны: не помогали консилиумы с московскими профессорами, ничего не могла предложить медицина катастроф. И тогда сам водолаз-любитель позвонил в БПСО.
— Его привезли к нам на носилках, а через три дня он ушел своими ногами. Просто потому, что мы знаем, как бороться с этой болезнью, и у нас есть необходимое оборудование.
К слову, тот мужчина уже погиб — частые погружения притупили страх, вызвали необратимые последствия в головном мозге и, как итог, гибель под водой.
Экстренных случаев у врача-спасателя было, к счастью, не так много. Петр Васильевич говорит, если спасателям нечего делать, значит, в мире все хорошо: «Бывали в моей жизни случаи, когда шла речь о жизни и смерти, случалось, что не удавалось спасти человека. Это всегда очень тяжело, но больше всего запомнилась женщина — я не смог завести ее сердце, она умерла у меня на руках. Это было еще в Улан-Удэ, в начале профессиональной деятельности. Один хороший человек учил меня забывать такие случаи, не носить это в себе, не тащить в семью, и я вроде научился».
Параллельно со службой в БПСО врач Степочкин работает и на скорой, несколько раз в месяц выезжает по вызовам к иркутянам — это нужно для поддержания профессиональных навыков.
— Да и здесь, в Николе, нам постоянно звонят местные, — признается он. — С сердцем плохо, задыхается, умирает, рожает, ударили ножом — примерно такой набор жалоб.
Водолазных врачей в России единицы. Петр Степочкин — один из них. Живет в Иркутске, работает в Байкальском поисково-спасательном отряде. Чемодан врача-спасателя не многим отличается от чемодана врача скорой помощи, даже цвет такой же. Главное, говорит Петр Васильевич, кто его носит: «Ведь если в голове нет знаний, нет опыта, то чемодан с волшебными пилюлями не поможет».
Ирина Покоева, газета «Пятница»
